Вот вам новая занимательная история из моей бедовой жизни. Прошу.

Мы с Т. Познакомились в странный период наших жизней (если вы понимаете о чем я). Вряд ли я забуду этот солнечный понедельник 27 ноября, когда я восхитительно разочарованная этой жизнью после окончания университета, неудачного поиска работы, череды деструктивных отношений, саморазрушения, потери себя, признания своей профессиональной невостребованности и неумения построить мало-мальски перспективные отношения, стояла перед зеркалом и думала о том, что из этой трясины выхода два — за один из них потом не отпоют, а второй — неземное чувство, которое поможет выкарабкаться. Я все больше склонялась к первому и очень сильно смеялась над возможностью второго, если быть точнее, даже в расчет не брала.

Я стояла перед зеркалом, думала об этом, когда услышала, что пришло сообщение в одном международном мессенджере, в котором я недавно зарегистрировалась:­ «Hi, It's always great to find new and nice friends from other countries ­
So I decide to write for you, maybe you wanna chat with me or even become really good friends in future ­
who knows ­»
Ага, who knows, милый, who knows...

Уже через пару дней я не отлипала ни на секундочку от телефона, мы обменялись номерами и перешли в телеграм. Выяснилось, что на русском он болтает, как на родном, но живет в Германии.
Он был первым о ком я думала просыпаясь и последним к кому мои мысли обращались перед сном. Это дииииико наивно, разумеется, втюхаться на вторые сутки в человека, которого ни разу в жизни не видела и не слышала и я бы раньше сильно поржала над таким, но именно так все случилось.
И все происходило по нарастающей. Если немного перефразировать Мэтью Макконахи в «Настоящем детективе»: круговорот пиздеца разрастался. Это было, знаете, как подъем по охренительно крутым ступенькам, когда на каждой еще надо победить какого-нибудь дракона или спасти единорога, желательно при этом выжить.
Так вот, сначала я узнала, что у него рак. Впрочем, как он сказал, самое страшное позади, желудок мне вылечили, сейчас только вырезать нейросаркому в средостении — но это киберножом, ничего сверхъестественного­ и все будет хорошо. Ага, хорошо. Но мне было плевать на его болезни, потому что мне было хорошо в общении с ним, в том, как он обо мне беспокоится, заботится, хочет узнать...да я и не очень осознавал тогда что такое рак и как это вообще.
Первую ступеньку мы благополучно прошли.

Вторая — спустя пару месяцев, мне прилетает сообщение: «Ж., нам нужно поговорить». Ну, у меня, как водится, сердце в пятки ушло, потому что он тогда лежал в больнице, а там молодые практикантки, а я в это время особенно остро ощущала себя простым набором букв за экраном его айфона, и я уже подготовилась к худшему, но все оказалось куда интереснее.
Дело было в том, что все фотографии, которые он мне слал на протяжении этих двух месяцев были фейком, не его фото, а какого-то неизвестного чувака. Ну, я это знала, будем откровенны и честны, так как, судя по всему, он не особо заморачивался и даже не подбирал особо похожие фотки, а люди явно были разные, да и не коррелировал у меня в голове образ на фото с тем, как и что он писал. То есть на подкорке я это знала, просто не предавала значения и большим открытием на тот момент для меня это не стало. Тем более, и мотив он описал очень красноречиво: я по больницам, весь измучен, «живой труп» (хотя, это точно бредовое определение, которое меня раздражает), боялся, что ты убежишь — запомните эту фразу «боялся, что ты убежишь» - она станет нашей коронной в дальнейшем. Боялся скажешь фу, боялся потерять, запутался трататата...Все понятно. Я это приняла спокойно. Тогда. До меня просто очень медленно доходит обычно. Только спустя какое-то время, я поняла, что это был первый звоночек — он мне врал. Да, именно врал. Откуда мне знать, что это не повториться, что это не станет тенденцией, что это вообще не в его характере...

Третья ступенька — это то, что у него обнаружили лимфому 4 стадии, которая раньше была второй, а за пару месяцев стала четвертой. Спасибо хотя бы, что мне об этом сообщили, потому, что о последующих мерах и процедурах так же умалчивалось из опасения, что я убегу. А я по прежнему оставалась на том же месте. Было сложно. Пару дней я просто рыдала без перерыва. Потом просто раздумывала о том насколько тупо устроен этот мир. Потом опять рыдала. Но мысли о том, чтобы его оставить у меня даже не проскальзывало, потому что мне хотелось его поддерживать. Отдельное испытание — это осознание того, что ты никак не можешь помочь. От слова совсем. То есть я сижу у себя, он у себя и я не могу его ни обнять, ни приготовить ему чай, ни присесть рядом — вообще ничего. Все чем я могу оперировать — это 33 буквы русского алфавита. И это, скажу я вам, мучительно.

Четвертая ступенька (вон сколько их уже набралось) — это самое крутое. Мое любимое.
Три месяца. Три долбаных месяца прошло, когда я узнала, что у него есть сын. Такие пироги. Просто в один из вечеров. Здрасьте, блять. То есть ребенок — это замечательно, это прекрасно, великолепно. Меня, конечно, страааааашно бесит и выводит из себя тот факт, что это ребенок от какой-то абы, с которой он был вместе и которую любил и у них даже появился ребенок...ну да бог с ней. Я люблю детей, а если это ребенок твоего любимого человека, то его ты тоже полюбишь, это точно. Нет, не это все меня выбило из колеи, а то, что мы пришли все к тому же: «почему ты мне не рассказал?» «боялся, что убежишь». Иными словами, не был во мне уверен. И три месяца...а, если бы, я это не приняла? Почему он посчитал возможным тратить мое время? На что он надеялся?
Чуете, да, как всплывают сразу две проблемки: вранье и безответственность.­ Что с эти делать? Я пока не в курсе...